Воздух на миг плотно сжался, потом в нем образовалось едва заметное пространство, и незримый дух, плавно перетекая в форму огромной иглы, просочился сквозь трещину между двумя мирами. Как и ожидалось, перемещение прошло неидеально: как же ещё оно может произойти, если всякого рода мелкие личности, которых тешит самолюбимая мысль о принадлежности их толпообразного объединения к властной инквизиции, организовав скромные посиделки вокруг огонька, произносят заклинание уничтожения. Куда в таком случае деваться вековому злу, всю свою жизнь обитающему в телах смиренных птичек.
Порой, правда, не таких и смиренных.
Неплотная переливчатая масса, выкривая в воздух никому не слышимые заточенные в вакууме проклятия, со скоростью падающего пера плавно опускалась на землю. Ещё миг, усилие воли - и под тучами, мягко намекающими на приближение грозы, запрыгал столь ненавидимый славянами воробей. Вот только прыжки были несколько высоковатыми для столь маленькой птицы.
Телесная форма не давала простора душе, и с потребностями приходилось мириться. Воробей неуклюже допрыгал до ручья, чтобы утолить жажду.

Отредактировано Atacarme (29-03-2015 00:12:54)

Злополучная телесная форма, в полной мере приобретая потребности, дала наконец волю и процессу передачи свойственных ей инстинктов. Воробей, наблюдая за своим отражением в воде, - этаком своеобразном зеркале, которое благодаря его свойствам можно ещё и пить - ощутил смутное беспокойство где-то в глубинах своего пусть и древнего, но в данный момент достаточно современного птичьего подсознания. Отдаленные уголки нервной системы, словно горящие маячки, стремились сообщить о чём-то тревожном, но скорбный дух, ярким памятным диафильмом просматривая мучительные картины прошлого, так удачно сопряженного с изгнанием, в этом плане начал непреодолимо тормозить. В его такой широкой и в тоже время мелкой, мерзопакостной душонке не могло уложиться, что его может подстерегать опасность в тот момент, когда он, казалось бы, полностью магически защищён. Эту мысль было бы здорово растянуть вокруг опорно-двигательной системы, но воробей, к сожалению, слишком маленькая птичка, чтобы внутри него могла разгуляться хоть какая-нибудь требующая глобального осмысления мысль. Немного нелогичная для воробья, конечно, мысль, ведь обычно птичке достаточно сигнала мозга, и она, вспорхнув, улетает прочь от не слишком то и незаметного врага. Особенно, если этот враг вдруг замыслил ей полакомиться.

Отредактировано Atacarme (30-03-2015 00:18:00)

Нельзя было точно сказать, насколько быстро птичку припечатали лапой к земле. Время - вообще понятие относительное. Казалось бы, охотник был быстр и резок, как дерзкая пуля. С другой стороны, авторитетно можно было заявить и о том, что конкретные черепахи из конкретных миров умудрялись съедать деревянную лестницу в несколько миллионов раз быстрее. Правда, деревянная лестница помогала черепашке себя съесть, но это, на самом деле, не главное. Важно было лишь то, что в рамках этого мира движение тигра было достаточно быстрым, чтобы застать воробья, мирно пьющего воду, врасплох.
Древний дух привык не реагировать на происходящее вокруг. Частности, не более. Что же может причинить вред, кроме заклинания? Потому то и несколько заторможенной оказалась реакция. Нормально оценить обстановку удалось только на подходе к морде тигра, по всей видимости, предвкушающего вкусный ужин.
И ничего опасного, но это же просто возмутительно! Что ж, пусть. Едока ждёт очень приятный сюрприз.
Смешение красок, очередной перелив в другую форму, и вот из пасти тигра уже торчат длинные ноги аиста, а клюв где-то внутри в лучших традициях популяции дятлов старательно молотит источник опасности по языку.

Сюрприз удался. По крайней мере, потерпеть мелкие неудобства ради него уж точно стоило, тем более что в телесную форму аиста духу пока вжиться не удалось. До определенного уровня чувствительности. Хотя длинноногая птичка смутно и помнила какое-то странное состояние, напоминающее то ли прострацию, то ли наркоз. Впрочем, не так уж это и важно.
Смотреть же на тигра, испуганно поглядывающего на вышеупомянутую птичку, коей, напомним, является скорбный и мятежный дух, агрессивности и красоте которого позавидовало бы даже всем известное и до жути скромное привидение с мотором, было очень интересно. Даже приятно.
Аист аккуратно склонил голову, не спуская внимательных глаз с неаккуратной кошечки, и состроил что-то вроде птичей ухмылки. Забавно, однако.
И всё-таки сущности было некомфортно в форме аиста. Длинные ноги выглядели совсем неэстетично, да и грозили обрушить всю неустойчивую конструкцию при первом же шаге. Оно, конечно, не летающий слон с зонтиками на голове, но всё же.
Смешав палитру перевоплощений, мстительный дух вернулся к образу воробья и, произведя соответствующие манипуляции, дробно запрыгал в сторону ручья. Допивать.

Всё же, кто бы что ни говорил, быть свободным от всякой плоти лучше, чем быть закованным в вечные рамки, идти на поводу у нестройного потока мыслей, провоцируемого тем, что все ошибочно кличут сознанием и всячески делать вид, что любое следствие идёт после причины, а не наоборот. Это же замечательно, когда внутри себя можно нажать существующую где-то на задворках реальности мягкую кнопку и освободиться от эмоций, переплавив таким образом своё естество из экцентричной фигуры в этакое флегматичное изваяние.
Количество выпитой воды тем временем вносило некий дисбаланс в вышеописанное естество. Для восполнения потерянной на стыке миров энергии необходимо было выпить ещё хотя бы литра два, но телу воробья девать всю эту воду вскоре стало некуда. Все эти пироги, собственно, и вызвали трансформацию духа в сторону увеличения вместительной способности и, вступив в конфликт с его невнимательностью, перекинули сущность в никому неведомую до пор сих форму, собравшую в себя внутренние и внешние признаки воробья, пеликана и верблюда.
Внезапно обрушившийся на ошибку природы камнепад, отличающийся от прочих своей удивительной точностью и очередностью, сыграл невероятную роль в становлении нового биологического вида, отделив от него ничего не понимающего верблюда и залихватски усмещающегося где-то в отголосках материи пеликана. Флегматичный доселе воробей смачно обернулся, угрожающе прикрыл один глаз и злобно прыгнул вперед, намекая пулемётчику на его скорую кончину.